Статья. Ellen Markules “Феномен самопожертвования в рамках психоаналитического дискурса”
Материал был взят с сайта http://www.lacan.ru/
Положение вещей в современном мире можно охарактеризовать как полный распад и освобождение в какой бы то ни было сфере. Освобождения политического и сексуального, освобождения сил производительных и разрушающих. «Мы живем в эпоху неустанного воспроизведения идеалов, фантазмов, образов, мечтаний, которые уже присутствуют рядом с нами и которые нам необходимо возрождать снова и снова»1. В эпоху постмодерна — эпоху беспристрастного воспроизведения подобий, а затем обмена этих подобий на капитал, человеческий субъект выступает в роли существа, которое более не повинуется коду ценности и размножается подобно раковым клеткам или одноклеточным организмам, путем простого деления одного и того же вещества и отклонением от существующего кода. Современные технологически оснащенные существа — машины, результат клонирования, биохимические про-тезы — тяготеют именно к такому типу воспроизводства и постепенно внушают его людям, некоторые из которых до сих пор отчаянно цепляются за собственную субъективность.Теперь наука занимает место некоего гаранта, вызывающего безусловное доверие людей, людей заблудившихся в сегодняшнем дне как в лабиринте непрерывных наполнений и опустошений.
Наука — это необъятная мощь, которая посредством своих доказательств может гарантировать устойчивость такого неустойчивого мира. Подобное безоговорочное уверование в техно-науку можно сравнить лишь с религиознстью, то есть в обеих ситуациях ключевым моментом является вера. Доказательства науки крайне притягательны и убедительны, потому что это не абстрактный конструкт, не теоретический мате-риал для изучения которого необходимо прикладывать усилия, а конкретный «инструментарий», который можно удачно применить, сделав себя еще более «счастливым», а свою жизнь еще более устойчивой. Но на оборотной стороне этой медали мы видим все более нарастающую зави-симость от искусственных протезов.Отныне человеческое тело — это не «мета-фора души», а вместилище механического, органного развития всех процессов, это место где реализуется программирование установок на «успешное будущее» — счастливое будущее и естественно речь уже не идет о возвышенных целях. Теперь обыденный мир человека играет меньшую роль в его жизни нежели модель, созданная масс-медиальной культурой. Подобное состояние вещей Бодрийяр уподобляет шизофрении: «слишком велика близость всего и вся, это конец внутреннего и интимного, выпячивание и прозрачность мира, который пересекает его без всяких преград. Он [шизофреник] более не способен проводить границу своего собственного существования, не способен разыгрывать пьесу себя самого, не способен творить себя как зеркало. Отныне он лишь чистый экран, переключающийся центр для всех сетей влияния»2. Так чем же так притягательна технонаука?.. Возможно тем, что она буквально «кричит» сквозь масс-медиа о своей магической возможности устранения субъектных неполадок, о простом решении всех проблем и противоречий. Технонаучный дискурс представляет вариант капиталистического дискурса, введенного Лаканом через два года после выстроенной им теории четырех дискурсов (господского, университетского, истерического и психоаналитического). Согласно с ним технонаука якобы обла-дает знанием, посредством которого можно справиться с нехваткой, восполнить ее постоянно воспроизводимым объектом, занимающим место объекта причины желания, объекта а. Пропаганда господствующего сегодня капиталистического дискурса — это пропаганда субъекта без нехватки, субъекта которому присуща полнота и неограниченное счастье, запредельные возможности и вечная молодость. Парадокс в том, что это обещание содержит в себе возможность субъекта, лишенного желания, субъекта неживого. Пытаясь присвоить идеальный образ, человек пускается в хаотичную череду наполнений и опустошений. Непрерывно наполняясь чужими фантазмами, фантазмами сконструированными виртуальным пространством, человек пытается залатать ту самую нехватку, которая подобно пустому месту в пазле позволяет игре длиться, пока длится игра, человек жив, имеется ввиду не его биохимический каркас, но психическая реальность, которая имеет возможность таким образом не замкнуться на себе самой, подобно сломанной грампластинке. Другой достоин любви и уважения, он вобрал в себя то, чего не достает мне. Мне же всегда чего то не хватает. В другом — единство, владение собой, свобода движения и мысли. Мой идеал — вне меня, он улыбается мне с обложки глянцевого журнала и говорит о том, что нужно приобрести, чтобы стать чуть идеальнее. Другой видит мою острую психическую недостаточность, он знает что мне нужно.Сконструированная подобным образом реальность обладает определенными «критериями», позволяющими установить грань между без-умием и нормой, нормой как некой удачной формой адаптации. Неудачная форма адаптации переживается как нечто странное, запредельное, то что необходимо наградить метой безумия, а затем дифференцировать в лучших традициях позитивистской науки, научной психологии и психиатрии.Таким образом цепь наших рассуждений достигла ключевых вопросов: «Имеет ли право потребительское общество, навязывать свое видение «нормального»? И где пролегает грань, отделяющая безумие от допустимого?». Современная психология и наука наделяют себя правом задавать то «удачное русло», которое якобы способствует беспрепятственному вхождению субъекта в социальную среду, в культуру. Невольно задаешься вопросом: «Кого и к чему мы адаптируем? И где та конечная инстанция, которая обладает такой великой властью, наделяющей позитивистскую науку абсолютной уверенностью в своей правоте?». Вопросов слишком много и все они, как может выразиться скептик, риторические… И тем не менее сквозь эту вязкую пелену к нам прорываются отголоски иного видения реальности и себя в ней: исламский терроризм, секты, верность квазирелигиозным концепциям, само-пожертвование во имя идеалов, ценностей, блага другого.Данная статья является продолжением поисков относительно причин, делающих акт самопожертвования неотъемлемой частью все-ленной субъекта. Вселенной, в которой желание субъекта полностью в поле другого.ВОПРОС ЖЕЛАНИЯ«Человек — это самосознание. Человек осознает себя в тот миг, когда — «впервые» —говорит: «Я». Понять человека, поняв его «происхождение» — значит понять, откуда берется это раскрывшееся в слове Я»3.Человеческое желание — это не то, что существует «на манер вещи налично данной», тождественной самой себе . Это не то, что животное желание, равное самому себе, человеческое желание, взятое до удовлетворения подобно внезапно открывшейся пустоте, зиянию. Только такое Желание, предмет которого — другое Желание, взятое как таковое творит Я. Мир Фрейда — это мир желания. Следуя за диалектикой Гегеля и Кожева, Лакан приходит к выводу, что желание обретается как желание
другого, причем не столько потому, что другой владеет ключом к желаемому объекту, сколько потому, что главный его объект — это признание со стороны другого. Желание — это мотор, запускающий бес-конечную череду поисков и жизни. Здесь разворачивается борьба за признание, борьба за желание в отношении с другим. Диалектика раба и господина, о которой пишет Гегель, заключается в том, что господин лишает раба удовольствия, завладевает объектом желания как объектом желания раба, получает признание от раба, но сам теряет свою независимость. Признавая своего господина, раб завоевывает свое при-знание. Раб постоянно активен, он воспринимает себя посредством творений, произведенных на свет им же самим. Подобно рабу человек, совершающий акт самопожертвования, обретает себя в поле тех поступков, которые он совершает во имя блага другого. Господин же существует лишь тогда, когда есть рабы, признающие его величие, а значит господин зависим, в то время как раб готовит себя к независимости.Говоря о желании, необходимо сказать, что появление его утверждает нехватку, существующую у человека. Потому как хотеть чего-то можно только тогда, когда чего-то не хватает. «Другой всегда задает форму моего желания, я хочу то, что хочет другой»4.«Функция полезности» желания состоит не только в том, что оно не должно реализовать свою цель, находить полное удовлетворение, но и в том, чтобы воспроизводить себя как желание. А комплекс фантазматических черт, в свою очередь, при столкновении с реальным объектом гарантирует нам то, что мы этот объект будем желать. Диалектика раба и господина является одним из ключей, открывающих дверцу к разгадке феномена самопожертвования. Какое желание стоит за этой бесконечной чередой актов, казалось бы отказа, от своего желания. Но это не отказ, это поиск его, поиск того главного желания. Это желание быть желанным. Желание желания другого. Что дает это при-знание? Оно подтверждает существование. Ведь быть любимым — быть признанным значит существовать. Борьба за признание, борьба за желание другого отчуждает его от объектов желания. Желание не может быть удовлетворено. Таким образом Я не является собственностью субъекта, а образ сконструирован вне себя. Я отчуждено от себя. Является ли акт самопожертвования, то есть жертвование своим благом во благо другого актом болезненным, актом лишенным всякой подоплеки наслаждения?.. Или же речь идет о том, как наслаждаться посредством другого?.. Ответ можно дать на уровне простого психологического наблюдения, вспомнив удовлетворение отца, получаемое от осознания того, что их ребенок испытывает удовольствие от какого-либо приятного занятия будь то спорт, живопись или rock-n-roll. Получается любящий родитель буквально наслаждается посредством наслаждения Другого. Раз уж рассуждения вывели нас на эту тропу, то ничего не остается как предположить, что в ситуации самопожертвования действует аналогичный механизм. То есть принося себя в жертву, человек обретает свое наслаждение за счет признание его Другим. Но это возможно лишь в случае, если Другой здесь выступает в качестве Другого, как радикально иного, от меня отличного, не присваемого. Другой с большой буквы это и другой субъект и тот порядок символического, который выступает посредником в отношениях с другим субъектом. Другой — место, в котором конституируется речь. Объяснение удовлетворения и освободительной возможности наслаждения посредством Другого заключается в признании того, что само по себе удовольствие не бывает спонтанным, внезапным, а опорой ему служит императив Сверх-Я. Как подчеркивал Лакан: «Основное содержание приказа Сверх-Я звучит так «наслаждайся!»5В случае интерпассивности человек пассивен посредством Другого, он уступает Другому пас-сивный аспект наслаждения, тогда как сам остается активным, совершающим акт само-пожертвования, жертвования во имя Другого. Наивысшим примером интерпассивности является «абсолютный пример» самого Иисуса Христа, взявшего на себя страдания всего человечества. Христос искупил все грехи человечества не действием, а принятием бремени максимально пассивного опыта. Другим при-мером интерпассивности является главная героиня фильма «Догвилль», снятого режис-сером Ларсом фон Триером, Грейс, решившая водрузить на свои плечи всю скорбь и горесть маленького городка. Но ведь возможен и другой путь самопожертвования, который будет про-диктован нарциссизмом. Так Нарцисс влю-бился в свой собственный образ, приняв себя за другого. Фрейд пишет, что агрессия, направленная на человека одного с собой пола, может легко трансформироваться в любовь и любовь
эта будет носить нарциссический характер. Переведение таким образом агрессии в любовь служит защитным механизмом, позволяющим справиться с собственными агрессивными чувствами. Нарциссический выбор объекта предполагает любовь к другому как к самому себе. В своей работе 1924 года «Экономическая про-блема мазохизма» Фрейд пишет об идее самонаказания, как об искупающей чувство вины бес-сознательной потребности наказания и о том, что эта потребность может вуалировать гомосексуальное желание. Каким бы фантастичным не казалось это предположение относительно нашей темы, мы должны рассмотреть и его. Таким образом мы видим, что если человек имеет какие-то агрессивные желания, направ-ленные на своих родных и близких, то вполне возможно, что акт самопожертвования с его стороны можно рассматривать как искупающее чувство вины наказание. СТРУКТУРА НЕВРОЗА И ПСИХОЗА, СТАНОВЛЕНИЕ СУБЪЕКТАПрояснение таких нозологических единиц как невроз и психоз помогут нам понять при-чины становления субъекта для которого само-пожертвование становится неотъемлемой частью его жизни. Фрейд в своей работе «Я и Оно» описал множественные проявления зависимости Я, его про-межуточное положение между внешним миром и Оно. Описал это как «усилия Я одновременно быть в услужении у всех господ»6. В статье «Невроз и психоз» он представляет простую формулу, касающуюся самого главного отличия
между неврозом и психозом: «Невроз является завершением конфликта между Я и Оно, а психоз является аналогичным исходом для подобной пертурбации в отношениях между Я и внешним миром». Лакан выделял три нозологические единицы — это невроз, психоз и перверсия и речь здесь идет о клинической структуре психики. В психологии существуют определенные эмпирические методы с помощью которых можно про-вести четкую грань между «нормой», то есть здоровой психикой и отклонением от этой нормы. Таким образом мы видим, что любое откло-нение от этой адаптивной нормы уже квалифицируется в психологии (психология употребляется в контексте классической позитивист-ской науки) как патология. Лакан же в свою очередь утверждал в противовес заявлению науки о том, что нет психической структуры, которую можно квалифицировать как «психически здо-ровую». «Нормальность — это верх психопатологии, поскольку она неизлечима» — вот заявление Лакана. Изучая картину невроза, Фрейд говорит о том, что они возникают из-за того, что инстанция Я отказывается воспринимать влечение, господствующее в Оно и пытается защититься от этого влечения при помощи вытеснения. А вытеснение в свою очередь противится такой судьбе и выбирает пути, которые не находятся под властью Я, принимая вид, который навязывается Я путем некоего компромисса — симптома. И теперь уже Я отстаивает свое единство в борьбе против симптома. Находясь на службе у Сверх-Я и реальности, Я вступает в конфликт с Оно и это характеризует все неврозы переноса. Резкому проявлению невроза свойственна фрустрация, обусловленная неисполнением одного из детских желаний, которые не были подавлены и глубоко укоренились в психической организации человека. Эта фрустрация всегда внешнего происхождения. Иногда она исходит из компонента в Сверх-Я, который представляет требования реальности. Опасный момент заключается в том, что при таком напряженном — конфликтном состоянии Я остается верным своей зависимости от внешнего мира и пытается заставить Оно молчать, либо оно дает Оно подчинить себя и таким образом оторвать от реальности. Но возникает осложнение, связанное с существованием Сверх-Я, которое объединяет влияния Оно и влияния внешнего мира и представляет собой идеальную модель того, к чему направлены все усилия Я.Анализируя случаи меланхолии в контексте конфликта между Я и сверх-Я, Фрейд приходит к таким расстройствам как «нарциссические психоневрозы». Это заявление Фрейда можно использовать как подтверждение приведенной выше гипотезы, утверждающей, что акт само-пожертвования может рассматриваться в кон-тексте нарциссической конструкции. То есть как результат отношений с другим, в которых любовь к другому — это любовь к самому себе, а акт самопожертвования рассматривается как искупающий чувство вины акт.Для упрощения дальнейших рассуждений введем следующую формулу: Невроз пере-носа соответствует конфликту между Я и Оно, нарциссический невроз — конфликту между Я и Сверх-Я, психоз — конфликту между Я и внешним миром.Психотическая структура субъекта определяется Лаканом через механизм психической защиты, который Фрейд назвал отвержением. При возникновении психоза отмечается два момента, первый отрывает Я от реальности, а второй момент в психозе стремится к воз-награждению за утрату реальности, но не за счет ограничения Оно, а другим независимым путем: созданием новой реальности, в которой причин, содержавшихся в покинутой реаль-ности. Ключевым моментом оказывается то, что поражение, нанесенное желанию реальностью, болезненное и невыносимое, является причиной этого разрыва с внешним миром.Следовательно, как невроз, так и психоз являются выражением возмущения Оно против внешнего мира, выражением его недовольства или, его неспособности приспособиться к необходимости в реальности. Переработка реальности при психозе происходит на основе существовавших до настоящего времени отношений к реальности, то есть на основе воспоминаний, представлений и суждений, которые были до настоящего времени получены от нее и при помощи которых она была представлена в душевной жизни. ИТАК..Пытаясь объяснить феномен самопожертвования конфликтом между инстанциями Я и Сверх-Я, мы пришли к выводу, что в данном случае удачней будет говорить о «нарциссическом неврозе», но удачней не потому что такое объяснение является конечным верным ответом, а потому как пока что эта гипотеза на фоне других предположений вырисовывается более четко. Проработка же других гипотез требует более тщательного исследования.Ellen Markules