Статья. Рената Салецл “Тирания выбора”
«Тирания выбора: что может психоанализ сказать о страхах, с которыми мы сталкиваемся в эпоху позднего капитализма»
По материалам лекции, прочитанной в Музее Сновидений Фрейда в рамках празднования 10-летия музея 1 ноября 2009 года.
Рената Салецл — один из ведущих теоретиков психоанализа, представитель Лакановской школы города Любляна, автор множества статей. Переведенная на русский язык книга «Извращения любви и ненависти» стала интеллектуальным бестселлером в Петербурге.К изучению «тирании выбора» меня под-толкнули «русские сновидения». Несколько лет назад я прочитала в журнале «Тайм», что Россия занимает первое место в мире по числу теннисных кортов. Идея заключалась в том, что родители мечтали, чтобы их дети стали новыми Шараповыми и Курниковыми. Мы с вами хорошо знаем, что капитализм как раз начался с идеи о том, что у человека должна быть мечта достичь чего-то в жизни. Известная американская теннисистка Серена Вильямс как-то сказала, что это была мечта ее отца, а теперь она стала ее. Я стала задаваться вопросом о связи между будущим и мечтой, и на самом ли деле мечта является нашей мечтой или она принадлежит кому-то другому, а мы ее только присваиваем? Как-то на обложке журнала Cosmopolitan я прочитала: «Стань собой, но только лучшей!». Если задуматься, то в этом лозунге задействовано чувство вины — я должна кем-то стать. У меня возник вопрос: «Почему поздний капитализм так усиливает чувство вины и тревоги?». В 1971 году Лакан выступил в Милане с лекцией, в которой впервые заговорил о дискурсе капитализма и о том, что капитализм обращается к субъекту новым образом. Субъект отныне мыслит о себе не в терминах рабочего, а в тер-минах господина. Этот господин равен свобод-ному потребителю. Идея не только в том, что субъект потребляет все больше и больше объектов, но и в том, что субъект сам становится объектом потребления. Лакан также говорил, что капитализм — это система, которая находится в постоянном ускорении, поэтому работая и потребляя все больше и больше, мы также начинаем потреблять или даже сжигать себя. Эта обращенность потребителя на самого себя приводит в частности к развитию у субъекта анорексии, булимии, попыткам причинить себе вред. Также у этого нового субъекта поддерживается идея о безграничности наслаждения. Речь идет о ключевом лакановском тер-мине «jouissance» — наслаждение — которое оказывается безграничным. Исходя из вопроса о наслаждении, Лакан задается другим вопросом: «Насколько помечен субъект символическим?». В настоящее время многие французские психоаналитики сходятся во мнении, что действительно современный субъект в значительно меньшей степени помечен символическими запретами, чем несколько десятилетий назад. Смежный вопрос — изменилось ли что-то в том, что Лакан называет Большим Другим? Под Большим Другим в данном случае мы понимаем культуру, социальные институции и в ограниченном смысле язык. Большой Другой не существует, но функционирует. Исходя из Большого Другого субъект модулирует себе ситуацию, в которой его собственные фантазии структурируются в некую последовательность, которая и образует символическое поле. В этом Большом Другом существуют несколько авторитетов, с которыми люди идентифицируются. Десять лет назад Миллер и Лоран писали о перемене в при-роде Большого Другого. На смену старым авторитетам пришли научные комитеты, которые определяют некую истину. Действительно в обществе произошли радикальные изменения — в Большом Другом и том, как мы понимаем себя в качестве социальных субъектов. Этот раз-говор будет более понятным, если кто помнит социалистические времена: то, как сегодня мы находим для себя Больших Других, кардинальным образом отличается от тоталитарных Других тех времен. Для того чтобы существовать, социально-идеологический режим должен себя постоянно поддерживать. Французский философ Луи Альтюссер говорил, что идеология действует только в том случае, если она воспринимается как данность. Например, сегодня рынок воспринимается как само собой разумеющееся. Вальтер Беньямин уже много десятилетий назад сказал, что рынок в капитализме ведет себя как Бог и те, кто не верит в эту новую религию, называются еретиками. Он также говорил, что капитализм усиливает беспокойства человека. Для того, чтобы идеология функционировала, совершенно не нужно, чтобы люди в нее верили. Одной из мощных идеологий сегодня является идеология выбора, а также вера в рациональный выбор своего пути в жизни. Нас постоянно подталкивают к необходимости себя совершенствовать, создавать себя идеального. Молодежь составляет списки того, что необходимо сделать в установленные сроки — до какого возраста сделать карьерный рост, завести семью и т.д. Для девушек особенно провоцирующим страхи становится вопрос о детях. У моих родителей не было такой дилеммы. Они никогда не думали, что это вопрос выбора. Еще одна проблема с выбором заключается в том, что его надо сделать правильным, точнее идеальным. Позвольте мне напомнить вам, что капитализм всегда основывается на идее, что индивид может сделать себя сам, то есть что он свободен в своем выборе. Self made человек — это тот, у которого была мечта вырваться из среды, в которой он родился. Можно стать богатым, даже если ты родился бедным. Раньше считалось, что для успеха человек должен много работать и развивать определенные способности. Сейчас про-изошла демократизация самой идеи славы. Ты можешь стать богатым и знаменитым по стечению обстоятельств (например, звездой реалити шоу).Философы уже рассуждали о связи между выбором и чувством страха. Кьеркегор говорил о том, что страх связан с возможностью возможности. Сартр говорил, что стоя на краю про-пасти, он боится не того, что может туда упасть, а боится возможности, что он может туда сам прыгнуть. Американский психолог Барри Шварц исследовал страхи, которые люди испытывают в отношении потребительского выбора. Мой вопрос заключается в том, почему сегодняшняя идеология с одной стороны требует от нас сильной веры в выбор, а с другой — требует ограничений. Когда в Словении стала разрушаться система здравоохранения, появилась новая идеология выбора, касающаяся здоровья: я лично несу ответственность за свое тело, я должен стараться не заболеть, а если заболею, то сам несу ответственность за исцеление. В случае болезни я должен думать позитивно, а если не могу поправиться, значит не могу мыс-лить позитивно. Это один из примеров того, как идеология требует от нас признания собственной неадекватности. Моя мысль заключается в том, что идеология позднего капитализма поддерживает идею выбора предотвращения социальной критики. Лет десять назад французский теоретик Пьер Лежандр предположил, ссылаясь на теорию Лакана Имени Отца, что в будущем будет все меньше социальных ограничений. Имя Отца перестанет функционировать как прежде. Мы прекрасно знаем, что Имя Отца — это другое название для Символического закона. Для того чтобы понимать социальные запреты, мы должны быть помечены внутренним запретом. О запретах мы узнаем посредством социализации. Уже в отношениях между ребенком и тем, кто он нем заботится, как правило, матерью возни-кают первые запреты. Лакан неоднократно подчеркивал, что реальный отец не нужен для того, чтобы ребенок входил в социальную структуру. Символический закон действует в том, как мать обращается с ребенком. Например, если отец погиб, а мать, обращаясь к ребенку, говорит, что отец никогда бы не одобрил такого поведения. В общении матери и ребенка появляется первое «нет». Сегодняшние психоаналитики, в первую очередь пессимисты, стали задаваться вопросом, а присутствует ли сегодня это «нет» в общении матери и ребенка. Самые пессимистичные говорят о том, что современное общество порождает все больше случаев психоза. То есть если это «нет» все же появляется, мы знаем это как классический случай невротизации в результате социализации, то есть субъект остается всегда неудовлетворенным через такое «нет». Субъект помечен нехваткой. Такого типа субъект будет постоянно пытаться найти нечто, что восполнило бы нехватку и всегда сталкивается с невозможностью окончательного его восполнения. Ему вечно кажется, что другие люди воруют его наслаждение. У него есть проблемы с собственными желаниями и желаниями Другого. Он будет постоянно задаваться вопросом: «Чего я хочу?», «Как другие меня видят?». Если этот запрет не установлен, тогда такой субъект сталкивается либо с психозом, либо с перверсией. Пессимистичные психоаналитики говорят об обществе без границ, субъекте без гравитации, неразвязавшихся психозах. Эти психозы как правило свойственны для людей, которые легко идентифицируется с другими людьми и постоянно их имитируют (о «якобы личностях» писала Хелен Дейч и Лакан в 1956году). Такие люди не проявляют ни малейшего сомнения или неуверенности в действиях, потому что они имитируют других. И это образцовый показатель для сегодняшнего общества. Если ранее запреты исходили от властей, и мы зачастую боролись с этими запретами, то сегодня субъект превратился в самозапрещающего. Субъект сам себе выбирает запреты, которым он будет подчиняться. Но это больше похоже на иллюзии, которые он придумывает для поддержания идеи о личной свободе.В современных историях любви существует иллюзия о свободе в выборе партнера. В Америке даже появилось новое выражение для «свиданий» — hooking up — что-то типа «подцепки». «Давай hook up» — это выражение, которое совсем не подразумевает каких-либо обязанностей и того, что мы точно договоримся о встрече. Также как и выражение «Let’s have lunch». Оно скорее означает, что ты мне нравишься, но больше не беспокой меня. Пример с «подцеплением» ярко демонстрирует идеологию выбора. Речь идет об избегании близости, привязанности и ответственности, ориентации только на физический акт. То же самое касается знакомств через интернет. Люди создают идеальный образ партнера. По сути это новый вид рынка, когда происходит оценка человека как товара — кто красивее, богаче, умнее и т.д. С другой стороны, чем больше выбор, тем консервативнее люди. Не стоит забывать, что в любви речь идет о бессознательных фантазиях, наслаждении и желании. А сегодня мы пытаемся все это перенести в поле рационального выбора. Мы пытаемся совладать с тем страхом, который вызывает любовь. В современном крайне индивидуализированном обществе существует много новых способов и стратегий, которые позволяют нам не приближаться к другому человеку. И здесь речь идет о неспособности поддерживать длительные отношения. Человек более заинтересован в быстром сексуальном удовлетворении. Это касается попытки восстановить утраченное наслаждение. Субъект нацелен на удовлетворение в собственном нарциссизме. То есть с одной стороны медиа транслирует идеи о суперсексуальности, а с другой мы видим господство чувства неадекватности собственной сексуальности. Сегодня неприлично говорить о том, что твоя сексуальная жизнь не совпадает с тем, как ее описывает журнал Cosmopоlitan. Один из результатов такого несоответствия — все большее количество людей обращаются к целибату, то есть вообще отказываются от сексуальной жизни. В обществе существует большая проблема, связанная с неопределенностью, страх перед которой постоянно растет. Чтобы мы не выбирали, быть то партнера или работу, мы имеем дело с утратой. Я выбираю одно, а другое оказывается в поле утраченного. В результате некоторые люди вообще не могут сделать выбор. Для Фрейда тема выбора была очень важна. Он ввел термин «выбор невроза» — человек не выбирает рационально тот или иной невроз, действует огромное множество внешних причин. На примере случая Доры, которая жила в непростой семье и постоянно обвиняла окружающих во всех невзгодах, можно говорить о связи ее невроза с атмосферой в семье. Но Фрейд пришел к выводу, что Дора сама является автором своих страданий и симптомов, потому что она сама решила так реагировать на внешние обстоятельства.Реакция — форма выбора, поэтому субъект сам несет ответственность за свои неврозы. Речь не идет о рациональном выборе, а о том, что субъект является автором своих симптомов. Лакан тоже говорил о человеческих страданиях в связи с выбором. Он подчеркивал, что субъект должен делать выбор, чтобы изменить тип отношения к своему страданию. Но Лакан говорил о принудительном выборе, когда выбор одновременно предлагается и отвергается. Как в СССР колхоз — добровольно-принудительно. То есть выбор существует в фантазии, а не на самом деле. Даже в тоталитарном режиме была фантазия о существовании выбора. Лакан говорил, что само становления субъекта подразумевает логику принудительного выбора. Все-таки выбор связан с нашими бессознательными фантазиями и желаниями, а не рациональным выбором. Выбор — это важная составляющая современной идеологии. Но проблема в том, что рациональный выбор пропагандируется как единственно возможный. В то время как субъект постоянно сам себя критикует в отношении сделанных выборов, он не может быть критичным по отношению к обществу. Например, если я потерял работу, то виноват сам, а не компания, которая меня уволила. Джон Леннон написал, что жизнь — это то, что происходит с тобой, пока ты строишь какие-то планы на будущее. Одно дело думать о выборе, другое — его делать. Мы должны понимать, что выбор у нас есть — принимать тиранию выбора или нет
Опубликовано:13.08.2019Вячеслав Гриздак