Статья “А-СТРУКТУРНЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ ЖАКА ЛАКАНА: ОТ ОЗНАЧАЮЩЕГО К ОЗНАЧАЮЩЕМУ”
Структурная определенность лакановской концепции означающего обозначена
в форме противоположных положений, антиномий: означающее
отчуждает/определяет субъекта; не имеет истории/имеет логическую историю;
безосновно/основано в Эдиповом комплексе; является средством
наслаждения/запрещает наслаждение; вмещает объект/не вмещает объект [см.: 1].
Другими словами, Жак Лакан заметил, что означающее выполняет
конструктивную функцию, но вместе с тем содержит в себе стороны своего
собственного отрицания, уничтожения. Таким образом, Лакан, как бы он не
определял структурно предмет, метод и субъект психоанализа (которыми
являются, соответственно, означающие речи субъекта, метод свободных
200
ассоциаций и субъект означающего, бессознательного), он везде находил
невозможность решения проблемы субъекта, истории, основания, наслаждения и
объекта. Двойственность, бинарность, амбивалентность означающего было
названо нами амфиболитами означающего, то есть, противоречивыми сторонами
его структуры. В конце концов, Лакан после V-ro семинара разочаровывается в
означающем, стремясь расшатать жесткую структуру его функционирования,
высказывая мысли о том, что у Другого нет Другого (то есть, нет такого
означающего, которое бы сообщило истинность, смысл всем другим
означающим), что в создании новых, бессмысленных означающих возможен
jouissance (преодоление принципа удовольствия и выход за кастрирующую
функцию означающего), что назвал Лакан «функцией свободы» и пр. Таким
образом, Лакан отмечает кризис концептуализации основ психоанализа: его
метода, предмета и субъекта. С точки зрения метода, означающее может
приводить не только к Эдипову комплексу, но и к бессмысленности,
уничтожающим Другого; с точки зрения предмета, означающее может иметь свой
предмет (означаемое), но при этом отсылать к другим предметам, не доступным
означающему; с точки зрения субъекта, означающее является единственным
представителем, но при этом субъект это «жертва» означающего.
Попробуем показать логическую необходимость создания нового понятия –
«а» (или в полной форме – objetpetita – объект маленького а). Итак, Лакан
поставил себе задачу преодоления противоположностей означающего. Уже
можно было наблюдать, как Лакан старается раскрепостить означающее от
неминуемых теоретических связей его со значением, смыслом, структурой. Он
изобретает «функцию свободы», говорит о «несуществовании Другого» и пр., но
для разрыва с означающим необходимо было проделать дополнительную работу.
Однако при этом нельзя было выйти за пределы символического. В противном
случае, лакановский психоанализ тогда бы превратился в арт-терапию или
юнгианство. Лакан, нужно предполагать, поставил себе задачу выйти за пределы
структурализма означающего, но при этом, не покинув символическое.
Аналитическое определение означающего не могло быть сохранено, потому что
оно тонуло в антиномиях. У Лакана возникла идея синтетического понятия
означающего не как концепта по существу (потому что в нем сохраняются и
воспроизводятся антиномии), но при этом и не совсем художественного перцепта
(потому что в нем господствует воображаемое, а не символическое). В этом новом
квази-концепте, квази-перцепте должны были быть сохранены конструктивная
составляющая означающего вместе со всем тем инобытием, которое подтачивало
его существование изнутри, делая его неразрешимым противоречием. Точнее, в
новообразовании эти стороны должны стать непрерывным синтетическим
«целым».
Итак, Лакан называет это новообразование – «а»; и здесь мы на время
пропускаем внутри-теоретический генезис этого понятия (метонимический
объект и стадию зеркала). Итак, в «а» совмещается операция кастрации (Эдипов
комплекс), результат (субъект) и остаток ее (объекты влечения); в «а», стало быть,
совмещается перформативная функция означающего – отрезание фунта плоти от
тела субъекта как акт его создания, а также само обозначение этого отрезания и
остатка.Означающее, стало быть, превращается в фигуру «а». То есть, критика
означающего должна идти от его структуры к его фигуре, также как и развивается
логика лакановского психоанализа. Таким образом, можно назвать это «а» а-
значающим, поскольку на уровне (русскоязычного) письма это означающее, а
фонетически это а-значающее, а – как пропущенное, отрезанное, оставшееся на
уровне произношения.
Итак, а-значающее акцентирует модель психоаналитической субъективности,
которая жертвует языку фунтом своего тела, что является условием вхождения в
символический порядок. Одним из примеров такого а-значающего для Лакана
является крайняя плоть, которая обрезается для вступления ребенка в религиозное
сообщество. Обрезание – это метка означающим субъекта, а кусок отрезанной
плоти это потерянный объект желания [5, с. 397-400]. По мысли Лакана,
существует два главных закона означающего это метафора и метонимия. Они как
раз уводят субъекта от объекта его желания (кастрированной части). В контексте
разработки «а» эти законы затем переосмысляются психоаналитиком, поскольку в
их структуру включается а-значающее: а) в структуре метафоры функция
означаемого заключается в попытке означить потерянную часть, а-значающее; б)
в структуре метонимии а-значающее размещается между означающими, тем
самым, каждое означающее отсылает к а-значающему, а затем к другому
означающему, или точнее, для каждого означающего другое означающее является
а-значающим. Таким образом, а-значающее является и мостом и интервалом: без
а-значающего не может быть связи субъекта с означающим, но при этом и связи и
разрывы между означающими зависят от а-значающего. Одним из внутри-
теоретических источников понятия «а» является понятие метонимического
объекта (другим источником является стадия зеркала, о которой подробно не
будет идти речь здесь ввиду недостатка места). Об этом говорит Лакан
следующим образом: «<…> в четвертом году семинара я пытался показать вам,
что не существует объекта, который не был бы метонимическим, объект желания
всегда является объектом желания Другого, и желание всегда является желанием
Другой вещи, именно той, в чем испытывается нехватка, то есть, а,
примордиально потерянный объект» ([3,с. 13]; повторяет эту мысль спустя десять
лет, в [2, с. 35). Метонимия является, наряду с метафорой, законом означающего,
которая утверждает последовательность, координацию означающих в
символической цепи (например, 100 парусов обозначает 100 кораблей и пр.).
Лакан указывает, что в метонимии скрыт тот самый объект (100 кораблей),
который связан, на который указывает данное означающее. Именно этот объект
является objetpetita, то есть, желанием Другого, выходящим за пределы
символизации, но при этом так или иначе дающее о себе знать. Обломки
метонимического объекта (вытесненного а-значающего), так или иначе, рассеяны
в речи субъекта (как показывает Лакан насчет случая с забвением слова Signorelli
у Фрейда) (lesdébrisderobjetmétonymique – [3, с. 52]; surlestracesdusignifïantperdu –
[3, с. 42]). Лакан приводит в пример случай с забыванием имен, описанный у
Фрейда: дело в том, что Фрейд забыл имя автора фрески в соборе города Орвието
– Синьорелли, оно было бессознательно замещено Фрейдом словами Боттичелли
(только часть «елли» – наиболее известное Фрейду имя), Герцеговина (signor
(итал.), herr (нем.) – господин; вместо Боснии, в которой очень подчеркнуто
внимание к сексуальности) и Больтраффио (Трафуа – смерть пациента). Таким
образом, означающее Синьорелли, а-значающее (метонимический объект) смерти
и сексуальности, было раздроблено на несколько ассоциативных, акустических
означающих, оно было замещено, скрыто, вытеснено. Также, в четвертом
семинаре Лакан отмечает, что «ребенок является метонимией желания фаллоса
матери» [4, с. 195]. Таким образом, субъект говорит всегда больше, чем он
думает, что говорит, выражая в означающих лишь части потерянного
означающего, потерянного объекта. Любой объект может стать метонимией
желания субъекта, поскольку он может быть ассоциирован с потерянным
объектом и стать а-значающим в речи субъекта.
Кроме того, Лакан называет «а» объектом желания. Однако вопреки
обыденному представлению об объекте желания как о внешнем по отношению к
человеку предмету, который он желает заполучить, Лакан предупреждает, что его
понимание объекта желания не имеет ничего общего с таким представлением.
Дело в том, что, по мысли Лакана, отношение субъекта к объекту опосредовано
означающими (которые могут быть составлены из тех или иных единиц языка),
точнее, между субъектом и объектом лежит означающее. Доступ к объекту
запрещен кастрацией, то есть, символическим запретом инцестуального и
телесного желаний (поскольку первичными объектами желания для ребенка
является мать и собственное тело). Впрочем, отвергнутые объекты никуда не
исчезают, но приобретают символическое существование в структуре субъекта:
кастрация предполагает кастрированный объект, а значит, субъект желает этот
объект, который он, по всей видимости, когда-то имел. Таким образом, объект
желания – это, прежде всего, потерянный объект. Лакан помещает этот объект
между означающими [6, с. 176], чтобы подчеркнуть его значимость: означающие,
хотя и потенциально должны представить субъекта другим означающим, но, по
сути, из символизации постоянно выпадает потерянные объекты, а с другой
стороны, само движение речи – а субъект, по мысли Лакана, является существом
говорящим – продолжается постольку, поскольку у субъекта воспроизводится
потерянный объект в означающем каждый раз, когда он говорит. В каком-то
смысле, любое означающее маркирует пропажу того объекта, который субъект
пытается схватить. Поэтому-то в другой формулировке, Лакан отмечает, что
объект желания размещается между субъектом и означающим [5, с. 116]. В то
время как объект потребности находится вовне, объект желания это объект
символический, это жертва субъекта частью своего тела для вхождения в порядок
Другого (cesacrificedelui-même, cettelivredechair – [5, с. 339]. Поэтому Лакан
указывает на обрезание как пример объекта а. Фундаментальными объектами в
психоаналитической теории является объекты влечения (Лакан выделяет, по
крайней мере, четыре: анальный, оральный, голосовой, визуальный); именно к
объектам влечения относится понятие objetpetit а. Отношение к этим объектам
опосредовано кастрацией, то есть, символизацией, запретом, формированием
дистанции у субъекта по отношению к этим объектам посредством языка;
отношение к этим объектам, следовательно, опосредовано полем Другого
(совокупностью означающих, составляющих структуру языка, а также, основой
для представления субъекта в символическом порядке).