Статья. Ольга Зайцева “Случай девушки, которая не хотела быть Плюшевым Мишкой”
Трагедия психотического пациента состоит в том, что «вследствие не отделенности объекта а, субъект в психозе является целью желания Другого. Любая отметка желания, любая позиция знания может быть расценена как нацеленная на само бытие субъекта»1. Вопрос о желании Другого — это вопрос, на который невротик отвечает означающим, полученным от отца и репрезентирующим его субъективность. В случае психоза этот вопрос упирается в дыру, зияние, превращая психотика в объект наслаждения Другого, его игрушку. Однако, как показывает практика, всегда остается что-то, что этому противостоит, что-то такое в речи пациента, что спасает его, не позволяет ему исчезнуть, встает на защиту его субъективности. В следующем случае мы можем увидеть трудности, которые возникают у психотика при встрече с желанием Другого, и попытки, которые он предпринимает, чтобы с ними справиться. А так же рассмотрим возможные направления, которые может выбрать аналитик, чтобы оказаться полезным.Жене 22 года. Она находится в больнице уже больше полугода с диагнозом параноидная шизофрения. Родители ее погибли. Отец много пил, однажды пьяного его сбросили с крыши. Позже, когда Жене было 8 умерла мать. У Жени 0остался отчим, который заботился о ней еще некоторое время после смерти матери, но вскоре переехал. Сейчас Женя живет с бабушкой и сестрой, у которой уже появилась своя семья.Женя выглядит совсем девочкой, на вид ей нельзя дать больше 14ти, а ее манера говорить, интересы, поведение вовсе заставляют забыть о ее формальном возрасте. Она давно не учится, после того, как закончила 7 или 9 классов, но даже тогда учеба давалась ей очень сложно, особенно математика. Ей было трудно и во всем остальном: в хозяйственных делах, на кружках, в спортивных играх, «не лежат руки». Единственное, что ей нравится — это рисовать «женщин, мужчин, собак и кошечек».«Не лежат руки» — это неологизм. Обычно говорят: «не лежит душа» или что-то про руки, например: «не из того места растут». Мы можем предположить, почему именно это выражение использует Женя. Например, выражение «не лежит душа» отсылает к желанию субъекта. В данном случае ей удается ничего не сказать о своем желании.Впервые Женя попала в больницу спустя короткое время после одной случайной встречи. Она знакомится на улице с мужчиной и после непродолжительного разговора садится с ним в машину, чтобы продолжить разговор и покурить, но вскоре начинает чувствовать себя очень странно, так как будто «затряслась голова». После этого они часто встречались, «жили как муж и жена», были в хороших отношениях, но время от времени у Жени случались неожиданные неконтролируемые приступы ненависти к этому мужчине. А через некоторое время она попадает в больницу со слуховыми галлюцинациями.В рассказе о своем друге она немногословна: говорит, что он почти на 20 лет старше ее и «очень худой».Мы ничего не знаем о причинах ее острого состояния, но некоторые моменты в нашем дальнейшем общении позволяют предположить, как появление мужчины в ее жизни могло привести к трагедии.Раз или два в неделю я приходила в палату и осведомлялась о ее самочувствии. На одной из встреч она спросила: “Почему ты приходишь? Мне иногда кажется, что ты просто приходишь, что это не твоя работа” и я ответила то, что на тот момент было истиной “Да, мне кажется это полезным”. Состояние Жени резко изменилось, стали закатываться глаза, тело замирало и подавалось вперед так, словно она сейчас упадет. На мои вопросы, что происходит, она не отвечала.После этого короткого эпизода она снова приходит в себя, отмечает некоторые детали моей одежды, как понравившиеся ей, и впервые задает мне несколько вопросов личного характера, замужем ли я, есть ли у меня дети. После чего она замирает, пристально смотрит на меня и на вопрос, о чем ты думаешь, отвечает: “Мне кажется, ты хочешь поменяться со мной лицами. А я не хочу”. После чего у нее снова закатываются глаза и на вопрос, что с тобой происходит, она отвечает, что голоса приказывают драться со мной, оскорбить меня.В третьем семинаре Лакан показывает два этапа возникновения галлюцинации, например, слуховой. На первом этапе субъект сталкива-ется с загадкой, на которую он не имеет символического ответа. На втором этапе «галлюцинация или бред предоставляет объяснение или закупоривает дыру. Это позиция убежденности. Субъект уверен, что то, что порождается галлюцинацией имеет к нему отношение».2 Загадкой, с которой столкнулась Женя, является желание аналитика, так как его ответ на вопрос о том, что им движет, не прозвучал как долг или обязанность, а именно как желание. Это не самый удачный ответ, так как обычно в работе с психозом «мы помещаем за скобки наше личное желание, чтобы быть в положении секретаря-ассистента, субъект может обратиться к нам без необходимости принимать в расчет “задние мысли”». Однако в этой ситуации измерение желания настолько явно возникает в разговоре, что делает пациента объектом интереса или, другими словами, объектом наслаждения. «Не имея стабилизации, играющей роль гаранта, субъект наводнен чудовищными вещами, которые совер-шаются под влиянием импульсов, вторгающихся в тело психотического субъекта за пределами эрогенных зон. В сущности, это называют элементарными феноменами в психозе3. “Язык психотического субъекта наделен напряжением, чтобы именовать чудовищное наслаждение”4». Желание аналитика буквально ставит под угрозу существование субъекта, о чем в данном случае свидетельствуют и телесные феномены. Тело Жени словно умирает на доли секунды, и она падает вперед. Мы можем предположить, что дальнейшие вопросы, которые она задает, это попытка найти различия между собой и другим и преодолеть их воображаемое подобие. Однако в данном случае ей это не удается. И нарциссизму закономерно сопутствует агрессия.Однако как ни странно, в данном конкретном случае появление в беседе желания аналитика сыграло важную роль в работе, так как пробудило желание пациента, его собственный интерес к общению. Эти вопросы Жени в том числе — знак ее интереса. С этого дня Женя заметно оживает, проявляет больший интерес к нашим встречам, радуется, когда видит меня. Я начинаю с того, что обозначаю свое пребывание в боль-нице как работу. И называю свое расписание, предлагая договориться на определенный день и время, когда мы будем встречаться.Женя с удовольствием общается, и большую часть времени занята тем, что сравнивает нас. Например, она спрашивает, легко ли мне было учиться, и когда я отвечаю: «Что-то мне дава-лось легко, что-то сложно», ей удается найти различия, она замечает: «А мне всегда сложно» и наша беседа продолжается. Однако тот способ, который она нашла, чтобы прочертить границу между собой и другим очень ненадежный и дает сбои. Поэтому вся дальнейшая работа направлена на то, чтобы дать ей возможность найти иную возможность обходиться с желанием Другого.Через несколько встреч она неожиданно начинает плакать. Эти слезы являются обращением к другому с призывом, просьбой, жалобой. Позже она станет плакать, когда приходит бабушка или иногда расстраиваться без явного повода. На наших встречах она будет плакать каждый раз, когда слышит голоса. Сквозь слезы Женя спрашивает, как она выглядит, когда «вот так уходит в себя».Мы можем отметить, что она не только стала замечать моменты, когда с ней происходит что–то странное, но и делает попытку заполнить эти пробелы в ее существовании с помощью другого, спрашивая, что было с ней в тот момент, что он видел тогда. Кроме того, она начинает интересоваться самим феноменом появления голосов. Она спрашивает, слышу ли я эти голоса, почему она их слышит и т.д. Оказывается, что голоса, которые она слышит всегда связаны с парой означающих «худой — толстый». Например, они звучат в форме: «сделай это, чтобы не поправиться» или «сделай это, чтобы похудеть» или «сделаешь — похудеешь, не сделаешь — умрешь». Порой она слышит требование «сидеть на руках», иногда приказ ударить, подраться. Иногда она выполняет это требование, а иногда, чувствует, что ничего не может сделать из-за внезапного ступора и чувствует «как будто умирает». «Следует направить усилия на то, — говорит в своей статье Филипп Стас, — чтобы субъект приобрел некое «умение-с-этим-справиться», некоторое обращение с помощью найденного решения, чтобы зияние, с которым сталкивается субъект в психозе, было менее умерщвляющим»5.Пара означающих «Худой — Толстый» имеет для Жени большое значение. Это означающие, которые с одной стороны отсылают к телу, с другой стороны, эти означающие имеют для нее особый смысл, например «худые — красивые, толстые — нет», «худые — это те, кто выполнил задание, а толстые — те, кто не выполнил». Это означающие, которые вырваны из общей цепочки означающих. Они имеют особый субъективный смысл.Моя позиция заключалась в том, чтобы не говорить слишком много о толстых и худых, или о том, как можно похудеть, о диетах и упражнениях, а сделать ставку на означающее «задание». В частности, перед тем как уйти я стала давать ей задания, которые были ей «по душе»: что-то нарисовать. Моя идея заключалась в том, чтобы указать на возможность иного рода «заданий», и как следствие, на возможность реализовать свое желание в том, что не имеет таких разрушительных последствий.Позже выяснилось, единственное, что она помнит о человеке, который заменил ей отца, что тот помогал ей делать домашние задания. Он был достаточно строгим, и поэтому до тех пор, пока она не выполнит все задания, она не могла пойти гулять. Она рассказывает об этом без удовольствия, однако можно предположить, что в тот момент, когда отчим вносил некоторый порядок в ее повседневную жизнь, ей было немного легче. Я намерено уточнила, могла ли она выбирать, делать задания и гулять или не делать и оставаться дома, и получила утверди-тельный ответ. В частности, я спросила об этом для того, чтобы подчеркнуть, что это не было проявлением власти ее отца, а только предложе-нием, и у нее так же есть возможность отказаться от тех заданий, которые я ей предлагаю.«В психозе отсутствие символической идентификации может спровоцировать у субъекта опустошение. Основанием этой символической функции является Имя Отца»6. Аналитик не может заменить недостающее у психотического субъекта Имя Отца, но в отдельные моменты он может стать для пациента символической опорой. Отброшенное Имя Отца возвращается к субъекту извне в виде приказа. Аналитик не может стать для субъекта Другим, но должен попытаться поддержать это место Другого. Только так психотический субъект может найти ориентиры для собственной идентификации.Наши встречи с Женей прервались в связи с переводом ее в другое отделение больницы. Это заставляет еще раз задуматься о возможности подобного рода помощи в рамках российской психиатрической системы, но это уже совсем другой разговор.
Опубликовано:23.10.2020Вячеслав Гриздак