Статья. М. Фуко СЛОВО «ПАРРЕСИЯ»

Значение слова «парресия»
Впервые слово «парресия» [parrhesia] появляется в греческой литера- туре у Еврипида и получает распространение в древнегреческих сочинениях начиная с конца V в. до н. э. Eго можно обнаружить и в патристических трудах, написанных в конце IV и в V вв. н. э., к примеру, оно неоднократно употребляется Иоанном Златоустом
У этого слова есть три формы: номинальная форма — «parrhesia», гла- гольная форма — «parrhesiazomai» (или, лучше, «parrhesiazesthai»), а также слово «parrhesiastes», которое редко используется и отсутствует в класси-ческих текстах. Оно появляется только в греко-римский период, напри- мер, у Плутарха и Лукиана. В диалоге Лукиана «Рыбак, или Восставшие из гробов» один из персонажей носит имя «Parrhesiades»4.
«Parrhesia» обычно переводится на английский язык как «свобод- ная речь» (по-французски — «franc-parler», по-немецки — «Freimütigkeit»). Parrhesiazomai или parrhesiazesthai обозначает использование парресии, а parrhesiastes — того, кто применяет парресию, т. е. того, кто говорит истину.
В первой части сегодняшнего семинара я бы хотел дать общий об- зор значения слова «парресия» и его эволюции в греческой и римской культурах.
Искренность
Для начала, каково общее значение слова «парресия»? Этимологически «parrhesiazesthai» означает «говорить все» — от «pan» (все) и «rhema» (то, о чем говорится). Применяющий парресию, парресиаст, высказывает все, что думает: он5 ничего не утаивает, в своей речи полностью раскры- вая другим людям свои чувства и помыслы. При использовании парре- сии говорящий должен дать полный и точный отчет о своих мыслях, чтобы аудитория могла четко уяснить, о чем он думает. Таким образом, слово «парресия» указывает на особый тип отношений между говоря- щим и его речью. Употребляя парресию, говорящий совершенно ясно и недвусмысленно дает понять, что он высказывает собственное мнение. Он добивается этого, избегая любого рода риторических фигур, кото- рые могли бы скрыть его мысли. Наоборот, парресиаст применяет са- мые прямые доступные ему слова и формы выражения. Если ритори- ка обеспечивает говорящего техническими приемами, позволяющими властвовать над умами слушателей (вне зависимости от отношения само- го оратора к тому, что он говорит), то парресиаст посредством парре- сии воздейтвует на разум других людей, показывая им как можно более непосредственно, в чем он действительно убежден.
Если мы проведем различие между говорящим субъектом (субъектом утверждения) и грамматическим субъектом речи, то можно сказать, что существует также субъект утверждаемого (enunciandum), отсылающий к внутреннему убеждению или мнению говорящего. В парресии гово- рящий подчеркивает, что он является одновременно субъектом утверж- дения и субъектом утверждаемого — субъектом мнения, которое он высказывает. Таким образом, специфическая «речевая деятельность» пар- ресиастического утверждения носит форму: «Я тот, кто полагает то-то и то-то». Я использую словосочетание «речевая деятельность» вместо «речевого акта» Джона Серля (или «перформативного высказывания» Остина) для того, чтобы отделить парресиастическое высказывание и сопутствующие ему обязательства от обыкновенных обязательств, свя- зывающих человека с тем, что он или она говорит. Как мы увидим, обя- зательства, характерные для парресии, соотносятся с определенной со- циальной ситуацией, со статусным различием между говорящим и его аудиторией, с тем, что парресиаст говорит нечто опасное для себя, в си- лу чего подвергается риску, и т. д.
Истина
Есть два типа парресии, которые мы должны различать. Во-первых, дан- ное слово используется в уничижительном смысле, близком к «болтов- не», и обозначает произнесение вслух всего, что приходит в голову, без разбора. В таком уничижительном смысле оно используется, например, Платоном6 для характеристики плохого демократического устройства, где каждый обладает правом обращаться к остальным гражданам и вы- сказывать им все — даже глупейшие и опаснейшие для города вещи. Еще чаще уничижительный смысл придается данному термину в христиан- ской литературе, где такого рода «плохой» парресии противопоставля- ется молчание как дисциплина или необходимое условие созерцания Бога7. В качестве вербальной активности, отражающей любые движе- ния души и ума, парресия в этом негативном смысле безусловно меша- ет созерцанию Господа.
Однако в большинстве случаев в классических текстах парресия на- деляется не уничижительным, а позитивным смыслом. «Parrhesiazesthai» означает «изрекать истину». Но говорит ли парресиаст о том, что счита- ет истинным, или он говорит о том, что действительно истинно? На мой взгляд, парресиаст говорит то, что истинно, поскольку знает, что это ис- тинно, и он знает, что это истинно, потому что это действительно ис- тинно. Парресиаст не только искренне высказывает свое мнение, са- мо его мнение истинно. Он говорит то, истинность чего ему известна. Таким образом, вторая характеристика парресии — полное совпадение между убеждением и истиной.
Было бы любопытно сравнить греческую парресию и современную (картезианскую) концепцию свидетельства. После Декарта совпадение между убеждением и истиной достигается в пределах определенного (психологического) опыта свидетельствования. Для греков, однако, со впадение между убеждением и истиной достигается не в рамках (психо- логического) опыта, а в вербальной деятельности — в парресии. Судя по всему, парресии, в ее древнегреческом смысле, больше нет места в на- шем сегодняшнем эпистемологическом пространстве.
Должен заметить, что ни в одном известном мне древнегреческом тек- сте парресиаст не проявляет сомнений относительно своего обладания ис- тиной. Именно в этом состоит различие между картезианской проблемой и парресиастической установкой. Пока Декарт не получит бесспорного, ясного и четкого свидетельства, он не уверен в том, что предмет его убеж- дения на самом деле истинен. В греческой концепции парресии, одна- ко, не существует проблемы достижения истины, поскольку владение ис- тиной обеспечивается наличием определенных моральных качеств: если у человека есть нужные моральные качества, это служит доказательством его доступа к истине — и наоборот. «Парресиастическая игра» предпола- гает, что парресиастом является человек, обладающий особыми мораль- ными качествами, необходимыми, во-первых, чтобы познавать истину и, во-вторых, чтобы передавать эту истину другим8.
Если и есть некое «доказательство» искренности парресиаста, то это его мужество. Тот факт, что говорящий высказывает нечто опасное, противоречащее мнению большинства, служит верным признаком то- го, что он парресиаст. Спрашивая, каким образом мы можем устано- вить, провозглашает ли данный человек истину, мы поднимаем сразу два вопроса. Первый — откуда мы можем знать, является ли конкрет- ный индивид высказывающим истину; второй — откуда предполагае- мый парресиаст может быть уверен, что предмет его убеждения исти- нен. Первый вопрос — признание кого-либо в качестве парресиаста — был очень важен в греко-римском обществе и, как мы увидим дальше, открыто ставился и обсуждался Плутархом, Галеном и другими. Второй же, скептический вопрос специфичен для современности и, на мой взгляд, чужд грекам.
Опасность
О человеке говорят, что он использует парресию и достоин считаться парресиастом, только если, высказывая истину, он подвергает себя ри- ску или опасности. Например, согласно древнегреческим представле- ниям, учитель грамматики вполне может говорить истину обучающим- ся у него детям и при этом не сомневаться в истинности того, что он преподает. Однако, несмотря на совпадение убеждения и истины, он не парресиаст. Если же философ обращается к правителю, к тирану и гово- рит ему, что его тирания неугодна и противна, потому что несовмести- ма со справедливостью, тогда философ говорит истину, убежден в том, что говорит истину, и к тому же идет на риск (поскольку тиран может разгневаться, может его наказать, сослать, казнить). Именно в такой ситуации оказался Платон с Дионисием Сиракузским, о чем есть очень любопытные упоминания в седьмом письме Платона, а также в «Жизне- описании Диона» Плутарха. Надеюсь, позже мы еще обратимся к этим текстам.
Итак, вы видите, что парресиаст — это человек, идущий на риск. Ко- нечно, он не всегда рискует жизнью. Когда, например, вы замечаете, что ваш друг совершает ошибку и вы рискуете вызвать его гнев, сказав ему, что он не прав, вы действуете как парресиаст. В этом случае вы не рискуете своей жизнью, но вы можете причинить ему боль своими сло- вами и от этого ваша дружба окажется под угрозой. Если в ходе полити- ческих дебатов оратор рискует утратить свою популярность из-за того, что его мнение противоречит мнению большинства, или потому, что его мнение может спровоцировать политический скандал, он исполь- зует парресию. Парресия тем самым связана с проявлением мужества перед лицом опасности: нужно мужество, чтобы высказывать истину, невзирая ни на какую угрозу. Предельная форма высказывания истины имеет место в «игре» жизни и смерти.
Поскольку парресиаст должен идти на риск, говоря истину, парре- сия обычно недоступна царю или тирану, так как он ничем не рискует.
Если вы вступаете в парресиастическую игру, в которой на карту по- ставлена ваша жизнь, вы устанавливаете с самим собой специфические отношения: вы готовы погибнуть ради высказывания истины, вместо того чтобы оставаться в безопасности, обходя истину молчанием. Ко- нечно, угроза смерти исходит от Другого и потому требует определен- ных отношений с Другим, но парресиаст в первую очередь устанавлива- ет особые отношения с самим собой: он предпочитает высказывать истину, а не лгать самому себе.
Критика
Если на суде вы произносите нечто, что может быть использовано про- тив вас, — это не обязательно означает, что вы применяете парресию, несмотря на то, что вы искренни, убеждены в том, что говорите истину, и подвергаете себя опасности, высказываясь подобным образом. В пар- ресии опасность всегда связана с тем, что изреченная истина способ- на обидеть или разгневать собеседника. Следовательно, парресия — это всегда «игра», разворачивающаяся между высказывающим истину и его собеседником. Парресия, например, может иметь форму совета собе- седнику по поводу надлежащего поведения либо указания на ошибоч- ность его суждений или поступков и т. д. Парресия может так же состо- ять в том, что говорящий признается в своих действиях, если он делает это признание человеку, обладающему властью над ним и способному осудить или наказать его за совершенное. Как видите, функция парре- сии состоит не в демонстрации истины кому-либо; ее функция — кри тика: критика говорящим собеседника или самого себя. «Так ты посту- паешь и так ты рассуждаешь, но ты не должен так поступать и рассу- ждать». «Так ты ведешь себя, но ты должен вести себя вот так». «Вот что я совершил, но я заблуждался». Парресия — это разновидность крити- ки, направленной либо на другого, либо на себя, но всегда осуществля- емой в ситуации, когда говорящий или признающийся находится в под- чиненном положении относительно собеседника. Парресиаст всегда ме- нее могущественен, нежели тот, к кому он обращается. Парресия, если можно так выразиться, исходит «снизу» и направлена «вверх». Поэто- му древний грек не сказал бы, что учитель или отец, критикующий ре- бенка, использует парресию. Но когда философ критикует тирана, ког- да гражданин критикует большинство, когда ученик критикует своего учителя, они, вполне возможно, применяют парресию.
Однако это не значит, что парресия может употребляться кем угодно. Хотя у Еврипида есть текст, в котором парресия используется слугой9, в большинстве случаев применение парресии требует, чтобы парреси- аст знал свою генеалогию, свой статус, т. е., как правило, высказываю- щий истину в качестве парресиаста должен быть мужчиной и граждани- ном. Лишенный права парресии подобен рабу, в том смысле, что он не имеет возможности ни принимать участие в политической жизни горо- да, ни играть в «парресиастическую игру». Чтобы пользоваться «демо- кратической парресией», — т. е. обращаться к собранию, ekklesia, — не- обходимо быть гражданином; фактически следует быть одним из лучших граждан и обладать теми специфическими личностными, моральными и социальными качествами, которые даруют право свободной речи.
Однако парресиаст рискует своим правом свободной речи, когда раскрывает истину, угрожающую большинству. Хорошо известна юри- дическая ситуация, когда афинских вождей изгоняли лишь за то, что их предложения шли вразрез с мнением большинства, или потому, что со- брание видело угрозу своей свободе в слишком большом влияния неко- торых вождей. Подобным образом собрание «защищалось» от истины. Таковы институциональные основания «демократической парресии», которую нужно отличать от «монархической парресии», имеющей ме- сто, когда советник дает честный и полезный совет правителю.
Долг
Последняя характеристика парресии заключается в следующем: оглаше- ние истины считается долгом. Оратор, высказывающий истину, напри- мер, тем, кто неспособен принять ее, и рискующий подвергнуться из- гнанию или какому-либо иному наказанию, волен хранить молчание. Ни- кто не заставляет его говорить, но он воспринимает это как свой долг. С другой стороны, когда кого-то принуждают высказать истину (напри мер, под пыткой), его речь не является парресиастическим высказыва- нием. Преступник, которого судьи заставляют признаться в своем пре- ступлении, не применяет парресию. Но если он добровольно сознает- ся в своем преступлении перед кем-то, так как ощущает свое моральное обязательство, тогда он осуществляет парресиастический акт. Критико- вать друга или правителя — это акт парресии, поскольку долг человека — помогать другу, не понимающему, что он поступает дурно, либо потому, что его долг перед городом — помогать царю совершенствоваться в ка- честве правителя. Парресия тем самым связана со свободой и долгом.
Если подытожить сказанное выше, то парресия представляет собой такую разновидность вербальной деятельности, в рамках которой го- ворящий устанавливает специфические отношения с истиной посред- ством искренности, определенные отношения с собственной жизнью посредством опасности, особые отношения с собой и другими людьми посредством критики (самокритики или критики других) и специфи- ческие отношения с моральным законом посредством свободы и долга. Точнее, парресия — это вербальная деятельность, при осуществлении которой говорящий выражает свою личную связь с истиной и рискует собственной жизнью, потому что считает своим долгом высказывать истину, чтобы делать людей лучше или помогать им (и себе). Прибе- гая к парресии, говорящий использует свою свободу и предпочитает ис- кренность убедительности, истину — лжи или молчанию, угрозу смер- ти — жизни и безопасности, критику — лести, а моральный долг — эго- изму и нравственному безразличию.
Таково в общих чертах позитивное значение слова «парресия» в боль- шинстве греческих текстов, написанных с V в. до н. э. по V в. н. э.